Скука была немного развеяна, а боль от ран хорошо снималась хересом и мясом, которое не преминули оставить друзья. Интерес к жизни начал возвращаться: ведь в мире поистине было много прекрасных и интересных дел. Вот, например, мэтр обещал им заняться, а значит   будет новые удары, настоящее счастье фехтовальщика. Или вот, скажем , театр... Алатристе мечтательно задумался и задремал.
На этот раз недолгий сон был прерван не лязгом решеток, а тихим скрипом двери. Наивные! Незаметно подкрасться к спящему воину невозможно: ведь такие, кто это допустит, долго в воинах не остаются. Да и в живых тоже. Рукоять, пронесенной в тюрьму навахи оказалась в руке брави. Ведь в "гости" к нему могли заглянуть как мстители за убитого, хотя это маловероятно, так и другие заключенные, поискать что-то ценное в карманах новоприбывшего. Но вот этого Диего им позволить не собирался.
Лицо, появившееся в дверях, хоть и не принадлежало бандиту, но и большой радости Диего не принесло. Детское лицо главного стражника светилось какой-то странной радостью, от которой становилось как-то не по себе. За спиной у него торчали алебарды стражников, и Алатристе, если бы не было так больно, рассмеялся бы представив, как они орудовали бы ими в узких и низких коридорах подземелья.
Сколько раз я был кротом? Шесть или семь? Хотя и одного раза достаточно.
А штреки, надобно вам знать, – это узкие подземные проходы, укрепленные деревянными подпорками, проложенные поверху попонами и одеялами.
Используют их, чтобы продвинуться вперед, поближе к вражеским позициям, выйти на поверхность в траншеях врага и выкурить их оттуда,  поджигая серу и мокрую солому и рубя всех, кто попадется тебе под оружие. Жуткое дело,  – эти прогулки под землей на манер слепых кротов, в темноте и в такой тесноте, что двигаться можно только в затылок друг другу, да не просто, а ползком или на карачках, да еще задыхаясь от жары и от пыли и от серных испарений. Сплошь и рядом бывало, что, снеся земляную стенку просто древками пик, нос к носу сталкивались наши с неприятельскими саперами, и тогда в ход шли кулак и кинжал, а еще лучше – короткая лопата, кромка которой для такого случая оттачивается как бритва.
Семь. Их было ровно семь.
-Ну что ж, синор, следуйте за мной и готовьтесь предстать перед справедливым судом,-Ласко видимо получал от этого удовольствие. Но Алатристе шел за ним и не видел ничего. Перед его глазами стоял тот, седьмой в его жизни штрек.
Тогда его проложили под старым кладбищем и тела свежие мешались с телами старыми, воины ползли вперед, вдыхая кладбищенскую пыль и давя руками человеческие кости. А потом удар кирки пробил стенку и они вывалились в штрек врагов, которые шли к их траншеям. И началась резня, тем более страшная, что ты не видишь того, с кем бьешься. Сколько разбитых голов соратников было на совести Алатристе никогда не узнаешь, да и не пытался.
А затем на той стороне подожгли солому, смолу и серу и мехами погнали ее вниз, не разбирая остались ли внизу еще живые свои сотоварищи. И тогда им пришлась бежать на четвереньках изо всех ног, задыхаясь и  кашляя, изо всех сил отталкиваясь локтями и коленями от рыхлой земли, натыкаясь на обломки надгробий и костей.
Тогда этот штрек на спине Диего покинул один молодой паренек, который был счастлив тогда так, как сейчас счастлив Ласко. Вот только звали его Аполо, и добро он не забывал.

Суд в магистрате

Отредактировано Диего Алатристе (2015-05-26 21:32:55)